120 лет англо-японской лжи
- 120 лет англо-японской лжи
- 21-11-2023, 18:05
Масштабные провокации с далеко идущими последствиями — любимый конёк англосаксов. Их они используют регулярно для достижения собственных стратегических целей сообразно внешнеполитическим обстоятельствам, при этом нисколько не считаясь с числом жертв и даже гибелью собственных граждан.
Взять хотя бы теракт 11 сентября 2001 г., когда арабские террористы, направляемые рукой американских спецслужб, таранили башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Вспомним тот же сбитый над Донбассом малазийский «Боинг» 17 июля 2014 г., виновными за который коллективный Запад назначил донецких ополченцев и Россию. А потом во время проведения Специальной военной операции случилась «резня в Буче», ловко разыгранная по англосаксонской методичке.
В октябре следующего года исполнится 120 лет со дня одной такой провокации, которая пришлась на период русско-японской войны 1904-1905 гг.
Речь идёт о так называемом Гулльском инциденте, случившимся в ночь с 20 на 21 октября 1904 г. в Северном море в районе богатой рыбой отмели под названием Доггер-банки при прохождении кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры под флагом вице-адмирала Зиновия Рожественского. Тогда его подчинённые обстреляли находившуюся здесь английскую рыболовную флотилию, огонь по которой был спровоцирован двумя неизвестными миноносцами, которые прикрываясь рыбаками, пытались атаковать торпедами, или как тогда говорили, самодвижущими минами, русские корабли.
При отбитии минной атаки артиллерийским огнём с броненосцев один британский траулер был потоплен, а пять повреждены, при этом два рыбака убиты и шесть получили тяжёлые ранения.
Газеты всего мира как по команде запестрели обвинениями в адрес русских моряков, называя адмирала Рожественского и его подчинённых «эскадрой бешеной собаки». Британский парламент объявил о мобилизации английского флота, что можно было расценить как грядущее объявление войны Российской Империи. При этом повсеместно утверждалось, что русские моряки целенаправленно расстреляли английских рыбаков, так как «мифические» миноносцы им привиделись в кошмарных видениях, связанных якобы с атмосферой грандиозной паники, царившей в ту злополучную ночь на кораблях 2-й Тихоокеанской эскадры и вызванных массовыми галлюцинациями её личного состава. Так как рыболовные судёнышки были приписаны к порту Гулль, то и инцидент получил название Гулльского.
Вопреки установленным впоследствии фактам, эта несусветная чушь возобладала в общественном мнении коллективного Запада и была подхвачена у нас в стране после известных революционных событий 1917 г. После того как её озвучил в своём насквозь клеветническом произведении «Цусима» советский писатель Алексей Новиков-Прибой, который во время описываемых событий проходил службу в качестве баталёра (каптёрщика) как раз на эскадренном броненосце «Орёл», входившим в состав 2-й Тихоокеанской эскадры.
Дело в том, что в строгом соответствии с боевым расписанием во время Гулльского инцидента он находился во внутренних корабельных помещениях и потому ничего не мог видеть своими глазами то, что произошло в течение каких-нибудь 20 минут. А потому никаким свидетелем он быть не мог, да и показания его на это счёт вторичны, как пересказ чужих слов. И к тому же «Орёл» шёл четвёртым в колонне русских броненосцев, и с него мало что было видно во время данного инцидента, да и то только тем, кто нёс в это время вахту на верхнем ходовом мостике.
Прежде всего, надо сказать о той весьма тревожной внешнеполитической атмосфере, в которой произошло данное событие. Как отмечалось выше, Российская Империя в это время вела войну с Японией, которой помогала вся Европа с США, и даже те, кто формально являлся нашим союзником (Франция) или настойчиво набивался в друзья (Германия). Несмотря на то, что все они объявили о своём нейтралитете, это нисколько не помешало им снабжать оружием, боеприпасами, различным снаряжением и разного рода военными материалами стратегического назначения Страну Восходящего солнца. Особенно в этом усердствовала союзная ей Великобритания, которая к тому же находилась с Российской Империей в состоянии «холодной войны» под названием «Большая игра».
Кроме того, вопреки нормам международного права на английских верфях продолжались строиться военные корабли для японских ВМС, включая миноносцы, которые впоследствии фигурировали в качестве неизвестных в Гулльском инциденте.
По сему поводу офицер штаба 2-й Тихоокеанской эскадры капитан 2-го ранга Владимир Семёнов, после Цусимского сражения оказавшийся в японском плену, в своей трилогии «Расплата» написал: «Девять месяцев спустя, лежа на койке японского госпиталя в Сасебо, я узнал от товарищей, тоже раненых, но уже поправлявшихся и свободно гулявших по госпиталю, что в соседнем бараке лечится от острого ревматизма японский лейтенант, бывший командир миноносца. В это время в Портсмуте (в Америке) уже начались переговоры, конечным результатом которых должно было явиться заключение мира на тех или иных условиях. Это — всем было ясно, а потому наш сосед, вероятно, не находил нужным особенно секретничать относительно прошлого. Он открыто заявлял, что нажил свою болезнь за время тяжёлого похода из Европы в Японию. «Ваша, европейская осень — это хуже нашей зимы», — говорил он. «Осень?» — спрашивали его. — «Какой же месяц?». «Октябрь. Мы, наш отряд, тронулись в поход в конце этого месяца». «В октябре? Одновременно со второй эскадрой? Как же мы ничего о вас не знали? Под каким флагом вы были? Когда прошли Суэцкий канал?». «Слишком много вопросов!» — смеялся японец. — Под каким флагом? Конечно, не под японским! — почему вы его не знали? Об этом надо спросить вас… Когда прошли Суэцкий канал? Следом за отрядом адмирала Фелькерзама!». «Но тогда… не вы ли фигурировали в знаменитом «гулльском инциденте»!». «Ха-ха-ха! Это уж совсем нескромный вопрос!». Больше от него не могли добиться никаких объяснений, но мне кажется, что и этого было достаточно».
Эти слова японского офицера удивительным образом стыкуются с репортажами британской прессы, сделанными по горячим следам со ссылкой на свидетельские показания самих пострадавших рыбаков. Те, негодуя по поводу варварского поступка русской «эскадры бешеной собаки», упрекали русских моряков, в том числе и из-за того, что их корабль, классифицированный как трёхтрубный миноносец, до самого утра находился в акватории Доггер-банки, но не сделал никаких усилий, дабы оказать элементарную помощь пострадавшим англичанам.
Сделав подобное заявление, британская пресса сама себя посадила в лужу. Так как очень скоро выяснилось, что 2-я Тихоокеанская эскадра проходила Доггер-банку несколькими эшелонами (боевыми отрядами), среди которых не было миноносцев. Они в это время уже находились во французском порту Брест. Да и среди русских кораблей этого класса не было во 2-й Тихоокеанской эскадре ни одного трёхтрубного, все четырёхтрубные, производства Невского завода с характерным кожухом посредине.
Поняв, что попали впросак, англосаксы попытались оправдаться, мол, нас неправильно поняли, это была плавучая мастерская «Камчатка», но ещё больше подставили своих лондонских кураторов. Ведь для таких профессионалов, как английские рыбаки, ничего не стоило тем более с близкого расстояния отличить двухтрубный силуэт высокобортного транспорта водоизмещением свыше 7 тыс. тонн от крошечного миноносца, размеры которого тогда не превышали 400 тонн. После такого афронта англичане уже никогда не возвращались к этим свидетельствам. Но как быть с показаниями капитана норвежского парохода «Адела» Эндре Христиансена и штурмана английского судна Уильяма Лукаса, которые видели: один — 19 и 20 октября у берегов Норвегии, а другой —15 октября на пути между Антверпеном и Великобританией, два неизвестных миноносца без всяких опознавательных знаков и отличительных огней?
А есть ещё сообщения командира русского посыльного корабля «Бакан», который накануне 20 октября обнаружил неподалёку от датского мыса Скаген четыре неизвестных миноносца. Они следовали без флага и несли лишь топовые (кормовые) огни, «чтобы их издали принимали за суда рыбаков», как он отметил в своём донесении.
Надо сказать, что военно-политическое руководство Российской Империи приняло беспрецедентные меры по обеспечению безопасности 2-й Тихоокеанской эскадры при следовании в европейских водах, создав в недрах заграничной резидентуры Департамента полиции МВД спецгруппу, благодаря усилиям которой нашим морякам, следовавшим на Дальний Восток, удалось избежать японских Сцилл и Харибд. Насколько угроза была реальной, свидетельствуют многочисленные документы, хранящиеся в отечественных архивах, добытые русскими контрразведчиками, в том числе и японский секретный дипломатический шифр. Благодаря этой редкой удаче сотрудникам спецслужб Российской Империи удалось выудить для себя немало ценных сведений, которые не оставляли никаких сомнений в истинных намерениях японцев и их подельников англичан.
Так, посол Японии в Нидерландах Митцухаси писал 28 сентября 1904 г. из Гааги в Париж военному атташе японского посольства во Франции Хисаматцу, что, по его сведениям, 2-я Тихоокеанская эскадра вышла из русских портов и начала свой поход на Дальний Восток. А потому надлежало «употребить все способы, которые могли бы воспрепятствовать ходу эскадры. Всевозможные препятствия должны быть поставлены на пути, несмотря на риск жизнью наших служащих. Не обращая внимания ни на какую цену, средство может и должно быть доставлено, и ничто я не считаю слишком дорогим. Если слух верен, с эскадрой идут несколько меньших судов с необходимыми припасами, которые также должны быть уничтожены, но главное внимание должно сосредоточить на эскадре. Там, я уверен, 6 броненосцев, коим и должно быть поставлены главные препятствия. Обдумайте способ постановки мин на пути, причем это нужно сделать с возможной конспиративностью. От секретного исполнения зависит успех. Не ошибитесь в этом».
Первой под удар 4-х японских миноносцев попала плавучая мастерская «Камчатка», отставшая от основной броненосной группы 2-й Тихоокеанской эскадры и следовавшая в одиночку в 17 милях позади. Не сумев совладать с транспортом, на вооружении которого находилось всего несколько малокалиберных орудий, японцы затеяли от её имени радиоигру с флагманским броненосцем «Князь Суворов», прося показать его координаты и курс следования, но при этом предъявили позывные «Камчатки» недельной давности.
Заподозрив неладное, с «Суворова» потребовали назвать фамилию, имя и отчество старшего механика плавучей мастерской. После чего радиосвязь резко оборвалась. Русская сторона предоставила в качестве доказательства тексты радиограмм, отправленных с борта «Камчатки» в ту роковую ночь, среди которых не нашлось запроса координат русского флагмана. Судя по всему, японские миноносцы разделились попарно и стали рыскать в поисках кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, а точнее, группы из 6-ти броненосцев, следовавших в это время в районе Доггер-банки. Два из них натолкнулись на них и, прикрываясь английские рыбаками, попытались атаковать торпедами. Но у них ничего не вышло. Один из миноносцев получил повреждения и долго ремонтировался, стоя на месте, где и обнаружили его британские рыбаки. После чего, как свидетельствует капитан голландской шхуны «Гайяна» Вальгрин, стал подавать сигналы бедствия, но затонул до того, как голландцы смогли прийти ему на помощь.
Надо отдать должное военно-политическому руководству Российской Империи, которое, несмотря на воинственную риторику официальных лиц Великобритании, не оставило русских моряков в беде, оказав им полную моральную и дипломатическую поддержку. Твёрдая и недвусмысленная позиция императора Николая II и вице-адмирала Рожественского, заявившего во время стоянки в испанском порту Виго в присутствии британских журналистов, что он не потерпит никакого силового воздействия на его подчинённых со стороны англичан вплоть до открытия огня по тем, кто захочет воспрепятствовать поступательному движению русской эскадры, отрезвляюще подействовала на лондонских «ястребов». Вся эта шумиха в британской прессе и воинственная риторика официальных лиц Великобритании на поверку оказались блефом.
Русское правительство выразило сожаление и соболезнование британской стороне, но не извинилось. В Петербурге не считали себя виновными, хотя царь выплатил семьям пострадавших английских рыбаков компенсацию в размере 65 тыс. фунтов. Кроме того Российская Империя согласилась на то, чтобы расследованием злополучного инцидента занялась специальная Международная следственная комиссия (на снимке), заседавшая в Париже под председательством французского адмирала Фурнье. Русскую сторону представлял адмирал Фёдор Дубасов, который на одном из заседаний предложил своим зарубежным коллегам высказаться насчёт того как бы они поступили, будь на месте вице-адмирала Рожественского и зная о всех тех предупреждениях, которые поступили русскому флагману. Все они без исключения заявили, что без зазрения совести расстреляли к чёртовой матери всех кто встал на их пути. После чего накал страстей резко пошёл на спад.
В работе Международной следственной комиссии приняли участие свидетели русской стороны в лице пятерых офицеров 2-й Тихоокеанской эскадры: по одному от трёх броненосцев («Князь Суворов», «Император Александр III и «Бородино») и двух транспортов («Анадырь и «Камчатка»), именно от тех кораблей, с которых наиболее чётко видна была картина происшедшего. Помимо всего прочего они отметили странное маневрирование рыболовецких траулеров в момент, когда они оказались на линии артиллерийского огня, которые буквально лезли под таранные форштевни русских броненосцев.
Уже в ходе следственного разбирательства выяснилась одна любопытная подробность, непосредственно касающаяся самих гулльских рыбаков. Дело в том, что французы не раз отмечали то, «насколько распространено в английском торговом флоте обыкновение становиться на пути иностранных военных судов, чтобы получить повреждения и заставить затем заплатить за старые, негодные суда», как отмечалось в одном из ноябрьских номеров парижской газеты «Политическая корреспонденция» за 1904 г.
Это вполне сообразуется с теми непомерными материальными претензиями, которые потерпевшая сторона предъявила правительству Российской Империи, достигавшими суммы в 104 тыс. фунтов. В желании заработать на крови своих коллег-соплеменников рыбаки траулера «Кеннет» и ещё двух судёнышек, не моргнув глазом, голословно утверждали, что их обстреляли русские военные корабли даже утром следующего дня.
За давностью лет сегодня невозможно установить была ли это частная инициатива рыбачьих «адмиралов» или часть дьявольской игры лондонских политиканов. Да и не всё ли равно. Провокация состоялась, но не увенчалась успехом. Остановить русскую эскадру или задержать её как можно дольше нашим врагам не удалось.
В заключение хотелось бы привести один документ из того массива, который отложился в фондах архива внешней политики Российской Империи. Это письмо, отправленное 29 октября 1904 г. из Брюсселя в МИД сотрудником российского посольства в Бельгии коллежским советником Петром Боткиным, в котором самым подробнейшим образом рассказывалось об антверпенской фирме «Вальфорд», которая «занималась отправлением в Японию купленных японцами во время войны в Англии миноносцев».
По сведениям русского дипломата, «Вальфорду удалось довести один миноносец до японского порта, за что Вальфорд получил 200 тысяч франков. Об остальных купленных в Англии миноносцах я стараюсь разузнать, так как подозреваю, что именно они-то и принимали участие в нападении на нашу эскадру».
Международная следственная комиссия пришла в итоге к консенсусу, который устроил обе стороны. Хотя они и остались при своих интересах. Данный инцидент лишний раз подтверждает давно выстраданную истину — англосаксам ни в чём веры нет. Иначе говоря поверишь им — обманешь себя. Вот такая философия.
Также смотрите:
Взять хотя бы теракт 11 сентября 2001 г., когда арабские террористы, направляемые рукой американских спецслужб, таранили башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Вспомним тот же сбитый над Донбассом малазийский «Боинг» 17 июля 2014 г., виновными за который коллективный Запад назначил донецких ополченцев и Россию. А потом во время проведения Специальной военной операции случилась «резня в Буче», ловко разыгранная по англосаксонской методичке.
В октябре следующего года исполнится 120 лет со дня одной такой провокации, которая пришлась на период русско-японской войны 1904-1905 гг.
Речь идёт о так называемом Гулльском инциденте, случившимся в ночь с 20 на 21 октября 1904 г. в Северном море в районе богатой рыбой отмели под названием Доггер-банки при прохождении кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры под флагом вице-адмирала Зиновия Рожественского. Тогда его подчинённые обстреляли находившуюся здесь английскую рыболовную флотилию, огонь по которой был спровоцирован двумя неизвестными миноносцами, которые прикрываясь рыбаками, пытались атаковать торпедами, или как тогда говорили, самодвижущими минами, русские корабли.
При отбитии минной атаки артиллерийским огнём с броненосцев один британский траулер был потоплен, а пять повреждены, при этом два рыбака убиты и шесть получили тяжёлые ранения.
Газеты всего мира как по команде запестрели обвинениями в адрес русских моряков, называя адмирала Рожественского и его подчинённых «эскадрой бешеной собаки». Британский парламент объявил о мобилизации английского флота, что можно было расценить как грядущее объявление войны Российской Империи. При этом повсеместно утверждалось, что русские моряки целенаправленно расстреляли английских рыбаков, так как «мифические» миноносцы им привиделись в кошмарных видениях, связанных якобы с атмосферой грандиозной паники, царившей в ту злополучную ночь на кораблях 2-й Тихоокеанской эскадры и вызванных массовыми галлюцинациями её личного состава. Так как рыболовные судёнышки были приписаны к порту Гулль, то и инцидент получил название Гулльского.
Вопреки установленным впоследствии фактам, эта несусветная чушь возобладала в общественном мнении коллективного Запада и была подхвачена у нас в стране после известных революционных событий 1917 г. После того как её озвучил в своём насквозь клеветническом произведении «Цусима» советский писатель Алексей Новиков-Прибой, который во время описываемых событий проходил службу в качестве баталёра (каптёрщика) как раз на эскадренном броненосце «Орёл», входившим в состав 2-й Тихоокеанской эскадры.
Дело в том, что в строгом соответствии с боевым расписанием во время Гулльского инцидента он находился во внутренних корабельных помещениях и потому ничего не мог видеть своими глазами то, что произошло в течение каких-нибудь 20 минут. А потому никаким свидетелем он быть не мог, да и показания его на это счёт вторичны, как пересказ чужих слов. И к тому же «Орёл» шёл четвёртым в колонне русских броненосцев, и с него мало что было видно во время данного инцидента, да и то только тем, кто нёс в это время вахту на верхнем ходовом мостике.
Прежде всего, надо сказать о той весьма тревожной внешнеполитической атмосфере, в которой произошло данное событие. Как отмечалось выше, Российская Империя в это время вела войну с Японией, которой помогала вся Европа с США, и даже те, кто формально являлся нашим союзником (Франция) или настойчиво набивался в друзья (Германия). Несмотря на то, что все они объявили о своём нейтралитете, это нисколько не помешало им снабжать оружием, боеприпасами, различным снаряжением и разного рода военными материалами стратегического назначения Страну Восходящего солнца. Особенно в этом усердствовала союзная ей Великобритания, которая к тому же находилась с Российской Империей в состоянии «холодной войны» под названием «Большая игра».
Кроме того, вопреки нормам международного права на английских верфях продолжались строиться военные корабли для японских ВМС, включая миноносцы, которые впоследствии фигурировали в качестве неизвестных в Гулльском инциденте.
По сему поводу офицер штаба 2-й Тихоокеанской эскадры капитан 2-го ранга Владимир Семёнов, после Цусимского сражения оказавшийся в японском плену, в своей трилогии «Расплата» написал: «Девять месяцев спустя, лежа на койке японского госпиталя в Сасебо, я узнал от товарищей, тоже раненых, но уже поправлявшихся и свободно гулявших по госпиталю, что в соседнем бараке лечится от острого ревматизма японский лейтенант, бывший командир миноносца. В это время в Портсмуте (в Америке) уже начались переговоры, конечным результатом которых должно было явиться заключение мира на тех или иных условиях. Это — всем было ясно, а потому наш сосед, вероятно, не находил нужным особенно секретничать относительно прошлого. Он открыто заявлял, что нажил свою болезнь за время тяжёлого похода из Европы в Японию. «Ваша, европейская осень — это хуже нашей зимы», — говорил он. «Осень?» — спрашивали его. — «Какой же месяц?». «Октябрь. Мы, наш отряд, тронулись в поход в конце этого месяца». «В октябре? Одновременно со второй эскадрой? Как же мы ничего о вас не знали? Под каким флагом вы были? Когда прошли Суэцкий канал?». «Слишком много вопросов!» — смеялся японец. — Под каким флагом? Конечно, не под японским! — почему вы его не знали? Об этом надо спросить вас… Когда прошли Суэцкий канал? Следом за отрядом адмирала Фелькерзама!». «Но тогда… не вы ли фигурировали в знаменитом «гулльском инциденте»!». «Ха-ха-ха! Это уж совсем нескромный вопрос!». Больше от него не могли добиться никаких объяснений, но мне кажется, что и этого было достаточно».
Эти слова японского офицера удивительным образом стыкуются с репортажами британской прессы, сделанными по горячим следам со ссылкой на свидетельские показания самих пострадавших рыбаков. Те, негодуя по поводу варварского поступка русской «эскадры бешеной собаки», упрекали русских моряков, в том числе и из-за того, что их корабль, классифицированный как трёхтрубный миноносец, до самого утра находился в акватории Доггер-банки, но не сделал никаких усилий, дабы оказать элементарную помощь пострадавшим англичанам.
Сделав подобное заявление, британская пресса сама себя посадила в лужу. Так как очень скоро выяснилось, что 2-я Тихоокеанская эскадра проходила Доггер-банку несколькими эшелонами (боевыми отрядами), среди которых не было миноносцев. Они в это время уже находились во французском порту Брест. Да и среди русских кораблей этого класса не было во 2-й Тихоокеанской эскадре ни одного трёхтрубного, все четырёхтрубные, производства Невского завода с характерным кожухом посредине.
Поняв, что попали впросак, англосаксы попытались оправдаться, мол, нас неправильно поняли, это была плавучая мастерская «Камчатка», но ещё больше подставили своих лондонских кураторов. Ведь для таких профессионалов, как английские рыбаки, ничего не стоило тем более с близкого расстояния отличить двухтрубный силуэт высокобортного транспорта водоизмещением свыше 7 тыс. тонн от крошечного миноносца, размеры которого тогда не превышали 400 тонн. После такого афронта англичане уже никогда не возвращались к этим свидетельствам. Но как быть с показаниями капитана норвежского парохода «Адела» Эндре Христиансена и штурмана английского судна Уильяма Лукаса, которые видели: один — 19 и 20 октября у берегов Норвегии, а другой —15 октября на пути между Антверпеном и Великобританией, два неизвестных миноносца без всяких опознавательных знаков и отличительных огней?
А есть ещё сообщения командира русского посыльного корабля «Бакан», который накануне 20 октября обнаружил неподалёку от датского мыса Скаген четыре неизвестных миноносца. Они следовали без флага и несли лишь топовые (кормовые) огни, «чтобы их издали принимали за суда рыбаков», как он отметил в своём донесении.
Надо сказать, что военно-политическое руководство Российской Империи приняло беспрецедентные меры по обеспечению безопасности 2-й Тихоокеанской эскадры при следовании в европейских водах, создав в недрах заграничной резидентуры Департамента полиции МВД спецгруппу, благодаря усилиям которой нашим морякам, следовавшим на Дальний Восток, удалось избежать японских Сцилл и Харибд. Насколько угроза была реальной, свидетельствуют многочисленные документы, хранящиеся в отечественных архивах, добытые русскими контрразведчиками, в том числе и японский секретный дипломатический шифр. Благодаря этой редкой удаче сотрудникам спецслужб Российской Империи удалось выудить для себя немало ценных сведений, которые не оставляли никаких сомнений в истинных намерениях японцев и их подельников англичан.
Так, посол Японии в Нидерландах Митцухаси писал 28 сентября 1904 г. из Гааги в Париж военному атташе японского посольства во Франции Хисаматцу, что, по его сведениям, 2-я Тихоокеанская эскадра вышла из русских портов и начала свой поход на Дальний Восток. А потому надлежало «употребить все способы, которые могли бы воспрепятствовать ходу эскадры. Всевозможные препятствия должны быть поставлены на пути, несмотря на риск жизнью наших служащих. Не обращая внимания ни на какую цену, средство может и должно быть доставлено, и ничто я не считаю слишком дорогим. Если слух верен, с эскадрой идут несколько меньших судов с необходимыми припасами, которые также должны быть уничтожены, но главное внимание должно сосредоточить на эскадре. Там, я уверен, 6 броненосцев, коим и должно быть поставлены главные препятствия. Обдумайте способ постановки мин на пути, причем это нужно сделать с возможной конспиративностью. От секретного исполнения зависит успех. Не ошибитесь в этом».
Первой под удар 4-х японских миноносцев попала плавучая мастерская «Камчатка», отставшая от основной броненосной группы 2-й Тихоокеанской эскадры и следовавшая в одиночку в 17 милях позади. Не сумев совладать с транспортом, на вооружении которого находилось всего несколько малокалиберных орудий, японцы затеяли от её имени радиоигру с флагманским броненосцем «Князь Суворов», прося показать его координаты и курс следования, но при этом предъявили позывные «Камчатки» недельной давности.
Заподозрив неладное, с «Суворова» потребовали назвать фамилию, имя и отчество старшего механика плавучей мастерской. После чего радиосвязь резко оборвалась. Русская сторона предоставила в качестве доказательства тексты радиограмм, отправленных с борта «Камчатки» в ту роковую ночь, среди которых не нашлось запроса координат русского флагмана. Судя по всему, японские миноносцы разделились попарно и стали рыскать в поисках кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, а точнее, группы из 6-ти броненосцев, следовавших в это время в районе Доггер-банки. Два из них натолкнулись на них и, прикрываясь английские рыбаками, попытались атаковать торпедами. Но у них ничего не вышло. Один из миноносцев получил повреждения и долго ремонтировался, стоя на месте, где и обнаружили его британские рыбаки. После чего, как свидетельствует капитан голландской шхуны «Гайяна» Вальгрин, стал подавать сигналы бедствия, но затонул до того, как голландцы смогли прийти ему на помощь.
Надо отдать должное военно-политическому руководству Российской Империи, которое, несмотря на воинственную риторику официальных лиц Великобритании, не оставило русских моряков в беде, оказав им полную моральную и дипломатическую поддержку. Твёрдая и недвусмысленная позиция императора Николая II и вице-адмирала Рожественского, заявившего во время стоянки в испанском порту Виго в присутствии британских журналистов, что он не потерпит никакого силового воздействия на его подчинённых со стороны англичан вплоть до открытия огня по тем, кто захочет воспрепятствовать поступательному движению русской эскадры, отрезвляюще подействовала на лондонских «ястребов». Вся эта шумиха в британской прессе и воинственная риторика официальных лиц Великобритании на поверку оказались блефом.
Русское правительство выразило сожаление и соболезнование британской стороне, но не извинилось. В Петербурге не считали себя виновными, хотя царь выплатил семьям пострадавших английских рыбаков компенсацию в размере 65 тыс. фунтов. Кроме того Российская Империя согласилась на то, чтобы расследованием злополучного инцидента занялась специальная Международная следственная комиссия (на снимке), заседавшая в Париже под председательством французского адмирала Фурнье. Русскую сторону представлял адмирал Фёдор Дубасов, который на одном из заседаний предложил своим зарубежным коллегам высказаться насчёт того как бы они поступили, будь на месте вице-адмирала Рожественского и зная о всех тех предупреждениях, которые поступили русскому флагману. Все они без исключения заявили, что без зазрения совести расстреляли к чёртовой матери всех кто встал на их пути. После чего накал страстей резко пошёл на спад.
В работе Международной следственной комиссии приняли участие свидетели русской стороны в лице пятерых офицеров 2-й Тихоокеанской эскадры: по одному от трёх броненосцев («Князь Суворов», «Император Александр III и «Бородино») и двух транспортов («Анадырь и «Камчатка»), именно от тех кораблей, с которых наиболее чётко видна была картина происшедшего. Помимо всего прочего они отметили странное маневрирование рыболовецких траулеров в момент, когда они оказались на линии артиллерийского огня, которые буквально лезли под таранные форштевни русских броненосцев.
Уже в ходе следственного разбирательства выяснилась одна любопытная подробность, непосредственно касающаяся самих гулльских рыбаков. Дело в том, что французы не раз отмечали то, «насколько распространено в английском торговом флоте обыкновение становиться на пути иностранных военных судов, чтобы получить повреждения и заставить затем заплатить за старые, негодные суда», как отмечалось в одном из ноябрьских номеров парижской газеты «Политическая корреспонденция» за 1904 г.
Это вполне сообразуется с теми непомерными материальными претензиями, которые потерпевшая сторона предъявила правительству Российской Империи, достигавшими суммы в 104 тыс. фунтов. В желании заработать на крови своих коллег-соплеменников рыбаки траулера «Кеннет» и ещё двух судёнышек, не моргнув глазом, голословно утверждали, что их обстреляли русские военные корабли даже утром следующего дня.
За давностью лет сегодня невозможно установить была ли это частная инициатива рыбачьих «адмиралов» или часть дьявольской игры лондонских политиканов. Да и не всё ли равно. Провокация состоялась, но не увенчалась успехом. Остановить русскую эскадру или задержать её как можно дольше нашим врагам не удалось.
В заключение хотелось бы привести один документ из того массива, который отложился в фондах архива внешней политики Российской Империи. Это письмо, отправленное 29 октября 1904 г. из Брюсселя в МИД сотрудником российского посольства в Бельгии коллежским советником Петром Боткиным, в котором самым подробнейшим образом рассказывалось об антверпенской фирме «Вальфорд», которая «занималась отправлением в Японию купленных японцами во время войны в Англии миноносцев».
По сведениям русского дипломата, «Вальфорду удалось довести один миноносец до японского порта, за что Вальфорд получил 200 тысяч франков. Об остальных купленных в Англии миноносцах я стараюсь разузнать, так как подозреваю, что именно они-то и принимали участие в нападении на нашу эскадру».
Международная следственная комиссия пришла в итоге к консенсусу, который устроил обе стороны. Хотя они и остались при своих интересах. Данный инцидент лишний раз подтверждает давно выстраданную истину — англосаксам ни в чём веры нет. Иначе говоря поверишь им — обманешь себя. Вот такая философия.
Также смотрите:
